Фрагонар – замечательно одаренный и очень артистичный живописец и график, природу он по-настоящему чувствовал и видел, удары его кисти полны энергии, настоящие свет и воздух трепещут в его картинах.
Когда раздались раскаты революционной грозы 1789 года, старому Фрагонару, последнему художнику рококо, выпал жребий спасать прошлое от настоящего для будущего. Он перестал писать, зато стал хранителем Лувра.
Эпоха Великой французской революции была временем жестокой расплаты аристократии за ее паразитическую "сладкую жизнь": она расплачивалась за нее своими головами на гильотине. Все, напоминающее о ее художественных вкусах, стало одиозным: Буше презирали, Фрагонара кое-как терпели, к Грезу с его проповедью семейных добродетелей относились в лучшем случае снисходительно, зато с новой яркостью вспыхнула звезда Пуссена и воцарился новый классицизм революционной буржуазии, взявшей напрокат тоги и котурны античных героев.
Знаменосцем искусства Революции стал Луи Давид (1758-1825). Творческая биография крупнейшего живописца совпала с одним из самых насыщенный и напряженных этапов в истории Франции.
Давид работал при королевском режиме, во времена Великой французской буржуазной революции, при Директории и Консульстве, в период наполеоновской империи и реставрации власти Бурбонов.
На долгом жизненном пути художника были иллюзии и заблуждения, творческие триумфы и неудачи, годы преследований и изгнания. Порой наивысшего творческого расцвета на этом долгом пути было для Давида бурное революционное время. Именно в это время выдающимся мастером были сделаны подлинно великие и подлинно новые открытия, которые воплотили суровый героический пафос революции и проложили дорогу самым плодотворным исканиям искусства ХIХ века.
Фанатический приверженец античных традиций, он видел в них путь к моральному перевооружению искусства. Расслабленному гедонизму рококо Давид противопоставил культ античного героя, пафос гражданского подвига – то, что было необходимо "гладиаторам буржуазного общества".
Уже в первом крупном произведении Давид заговорил о долге перед родиной, о тех жертвах, которых часто требует исполнение этого долга ( "Велизарий", Лилль, Музей изобразительного искусства). На огромном трехметровом полотне всего четыре персонажа: одетый в рубище и старые латы Велизарий, мальчик-поводырь, подающая милостыню женщина и старый солдат, пораженный состоянием и нищенским видом своего прежде столь знаменитого, военачальника. Выставленная в Салоне в 1781 году картина произвела огромное впечатление на публику.
Определившие тему и содержание "Велизария" черты получили развитие в знаменитой "Клятве Горациев" (1784, Париж, Лувр). Закончив подготовительную работу, художник закрылся в мастерской и за одиннадцать месяцев написал огромное полотно – 330-425 см. Непрерывным потоком шли люди к дому художнику, чтобы увидеть шедевр новой живописи.
Вряд ли можно найти более наглядную иллюстрацию к классическому тезису: победа гражданского долга над личным чувством. Картина до крайности риторична, до наивности подчинена предвзятой схеме, живопись ее довольно суха и бескровна, и все же есть в ней нечто искупающее слишком очевидную академическую ходульность: искренний пыл, искреннее воодушевление идеей.
Через несколько лет, когда Давид, как член Конвента, сподвижник Робеспьера и Марата, оказался в самой гуще революционных событий, его идеи получили плоть и умозрительные схемы ожили.
Теперь он по горячим следам событий написал действительно волнующую "Клятву в зале для игры в мяч", а главное – "Смерть Марата", свой шедевр.
Редкая историческая картина создавалась в подобных условиях: только накануне гибели Марата Давид видел его сидящим в ванне и занятым ответом на письма; на другой день, как только разнеслась весть об убийстве "друга народа", Давид по поручению Конвента приступил к увековечению его памяти.
В картине нет ничего надуманного – все подлинное, внушенное тем трагическим содроганием, которое испытывают перед лицом только что совершившегося ужасного события. Только на подъеме неостывшего чувства художнику могла прийти гениальная в свей простоте и смелости идея – сохранить реальную ситуацию, образ, еще стоявший перед его глазами: Марат в ванне, отвечающий на письмо Шарлотты Корде (оно у него в руках) и предательски ею убитый.
К середине 1789 года Париж напоминал военный лагерь. В эти дни Давид заканчивал грандиознейшее, едва уместившееся в его мастерской полотно "Ликторы приносят Бруту тела его казненных сыновей" (1789, Париж, Лувр). По преданию, один из первых римских консулов Муций Юний Брут приказал казнить собственных сыновей за измену республике. Давида привлек моральный аспект этого предания.
Другая информация:
Постмодернизм. Определение и зарождение
«Постмодернизм – понятие, используемое современной философской рефлексией для обозначения характерного, для культуры сегодняшнего дня, типа философствования, содержательно – аксиологически дистанцирующегося ни только от классической, но ...
Зрелость. Период всеобщего признания
После возвращения в Венецию, в июне 1743 года художник закончил восемь холстов, задуманных как боковые части плафона в Зале капитула Скуола Гранде деи Кармини, в которых господствует пышная, чувственная красота фигур Добродетелей. Одновре ...
Материалы изготовления и дизайн шахмат
Тема шахмат занимала многих художников, а сами шахматы, выполненные мастерами разных эпох, привлекали любителей древней игры и почитателей старинного декоративно-прикладного искусства. Шахматы с начала существования игры делали из разных ...
Меню сайта