Любопытно сравнить эту реакцию образованного революционера-чиновника с замечанием А. Блока в его записной книжке от 1 мая 1918: «Утром под военную музыку ходят образцовым строем Николая II солдаты и матросы с аккуратными красными плакатами» (Блок А.А. Записные книжки. 1901–1920. М., 1965. С. 404). Последний явно уже видит торжество вчерашней рутины там, где первый – очевидно, избыток свободы. Однако извиняющаяся интонация Луначарского понятна, так как газеты в это время в резких выражениях сообщали о «явной неудаче „левых“», о том, что празднество городского пролетариата было скомпрометировано футуристическим кустарничеством (« .а Луначарского сечь за футуризм» – Ленин). «Никогда пропасть взаимного непонимания, разделявшая художника и зрителя, не была более глубокой, чем в настоящее время. Над этим не мешает призадуматься», – писал Л. Пумпянский в журнале «Пламя» в январе 1919. Уже тогда можно было бы понять, что реальность и утопия обременяют друг друга. В особенности торжествующая Утопия и порождаемая ею реальность.
Идея научной организации общества умерла гораздо раньше, чем принято думать; дата ее смерти известна – это дата, отмечающая конец русского авангарда.
К 1921 стало ясно: мировая революция не состоялась. Доктрина построения социализма в одной отдельно взятой стране, сформулированная Сталиным в 1924, означала крах Великого интернационального проекта. «Левые движения, которые были полезны в период военного коммунизма, теперь полностью отвергнуты», – пишет в 1926 из Москвы Вальтер Беньямин. Может быть, и нет оснований говорить о прямой связи между авангардом и левой оппозицией, однако в главном они не расходились: и левый фронт искусства, и троцкистская оппозиция не принимали НЭП и партийную культурную политику.
Западным коммунистам, приезжавшим в это время в Россию, все казалось рухнувшим. В действительности так оно и было. Высвобожденная революцией энергия не позволяла пресечь сразу «ненужные» процессы. У В. Беньямина были в это время все основания писать из Москвы: «Жизнь здесь удивительно насыщенна и полна смысла .» Агония продолжалась до конца 20-х. История угасания журнала «Леф» показывает еще раз одновременное сворачивание проектов социального и эстетического.
Ситуация НЭПа обнажила драматическое противоречие между свободой экономики и свободой культуры. Улучивший свой час, родившийся в краткий миг той свободы, имя которой – Анархия, авангард теперь оказался между Сциллой пошлости и Харибдой диктатуры. В финале он ушел без боя. Практически это было самоубийство: изменив идее свободы (изначально многие футуристы были анархистами), принеся ее в жертву солидарности в мнимой борьбе с мещанством, приняв сторону идеологического диктата, авангард проиграл обоим чудовищам.
В том смысле, в каком авангард видел в НЭПе победу старого, НЭП никогда не был упразднен. Его отмена означала окончательную победу коллективного нэпмана – партийно-государственного аппарата. В образованном НЭПом культурном пространстве возродились анахроничные формы искусства, литературы, театра, кино. Они-то и дали структурную основу художественной культуре социалистического реализма.
В начале 1930 Маяковский говорит: «Итак, то, против чего ты боролся в течение двадцати лет, теперь победило».
Другая информация:
Исследовательская часть
Эта часть курсовой работы посвящена исследованию материалов, после проведения обжига керамики, принимая во внимание исторический аспект.
Техника чернолощения заключается в проведении восстановительного или утильного обжига, избегая окисл ...
Как начиналась фотография
Желание сохранить красоту быстротечной жизни создало удивительный вид искусства – фотографию. История фотографии - это захватывающая история зарождения и воплощения в жизнь мечты о фиксации и длительном сохранении изображений окружающих н ...
Русская усадебная культура как историко-культурный феномен
О значении культурного наследия в жизни любого общества написано очень много. Являясь овеществленной традицией нескольких поколений, оно создает ту питательную среду, в которой развивается наша современная культура[2].
Среди широкого ряд ...
Меню сайта