После возвращения в Венецию, в июне 1743 года художник закончил восемь холстов, задуманных как боковые части плафона в Зале капитула Скуола Гранде деи Кармини, в которых господствует пышная, чувственная красота фигур Добродетелей. Одновременно он приступил к работе над фресковыми росписями в салоне дворца Пизани-Моретта. Эта декорация - гимн славным подвигам адмирала Веттора Пизани, исторической личности. Прославленный военачальник, сопровождаемый Венерой, поднимается на Олимп, чтобы быть представленным Юпитеру, отцу богов и Марсу, богу войны; естественно, в сцене присутствует и морской царь Нептун.
Среди исполненных для Дрездена произведений были и две исключительно изысканные картины небольшого формата – "Меценат, представляет императору Августу свободные искусства" (Санкт-Петербург, Эрмитаж) и "Триумф Флоры" (Сан-Франциско, Мемориальный музей Де Янг). Отправленные в 1744 году графу Брюлю, всесильному министру и советнику Августа III, эти две работы отличаются удивительной легкостью колорита и полной тончайшей вибрации светотенью. Фигура Альгаротти, венецианского ученика теоретика архитектуры Карло Лодоли, изрядного знатока искусства и беспристрастного коллекционера, завсегдатая самых прогрессивных европейских салонов и популяризатора в Венеции теорий Ньютона о взаимодействии света и цвета, сыграла важную роль в творческой судьбе Тьеполо, не говоря уже о важных и выгодных заказах, полученных через него художником. Именно благодаря Альгаротти Тьеполо познакомился с новым миром, рафинированным и классицистическим миром французской живописи. Определенные отголоски нового опыта ощутимы в работах Тьеполо этого времени. Речь идет о двух уже упомянутых картинах для графа Брюля, а также о нескольких композициях небольшого формата, посвященных мифологической тематике, например, сцене "Диана и Актеон" из частной коллекции в Цюрихе, прежде входившей в личное собрание Альгаротги; картинах "Аполлон и музы" из коллекции Крайн в Нью-Йорке или "Аполлон и Дафна" из Лувра, где фигуры действующих лиц представлены на фоне обширных пейзажей.
С конца 40-х годов в деятельности Тьеполо начинается период самых крупных и прославленных декоративных ансамблей, в его творчестве на первый план выступает светская тематика, а в образном строе господствует величественная торжественность.
Начало этой декоративной серии положила роспись в палаццо Лабиа в Венеции, которую Тьеполо выполнил совместно со своим постоянным помощником, Менгоцци-Колонна. На первый взгляд может показаться, что перед нами продолжение тех иллюзорных тенденций, которые развивались в декоративной живописи барокко, в творчестве Кортона, Гаулли, Джордано, С. Риччи. На самом деле Тьеполо поставил перед собой совершенно новую задачу - живописными средствами он стремится не столько продолжить, расширить реальную архитектуру зала, сколько создать новое, воображаемое пространство: чередуя реальные архитектурные членения с изображаемыми, реальные окна с мнимыми просветами, заставляя героев своих картин сходить по мнимым лестницам в реальное пространство зала, Тьеполо добивается того, что зритель перестает различать границы реального и мнимого и воспринимает воображаемые, фантастические явления как реальный, окружающий его мир и готов вслед за карликом взойти по воображаемым ступеням.
Темы двух главных фресок в палаццо Лабиа – "Встреча Антония и Клеопатры" и "Пир Клеопатры", "Клеопатра и Марк Антоний входят на корабль" - очень занимали мастера в эти годы и неоднократно трактовались им в эскизах и законченных картинах (в Эдинбурге, Стокгольме, собр. Ротшильда в Париже, Архангельском под Москвой и другие), но нигде эти темы не получили такого великолепно фантастического и в то же время современного истолкования, как на стенах палаццо Лабиа. Весь этот фресковый ансамбль являет собой блистательное свидетельство непревзойденного таланта Тьеполо-декоратора: откликаясь на великолепие созданной кистью Джироламо Менгоцци-Колонны архитектонической оркестровки, рождающей иллюзию бесконечного, вырывающегося за пределы реальных стен пространства, Тьеполо создал театральные сцены, делающие зрителей участниками происходящего - им остается лишь дождаться, когда Антоний и Клеопатра в сопровождении кортежа слуг, волшебников и солдат спустятся с мола по написанной Тьеполо широкой парадной лестнице, чтобы пересечь зал и присоединиться к королевской трапезе, раскинувшейся под колоннадой на противоположной стене. В палаццо Лабиа история становится реальностью, однако, следуя духу 18 столетия, рассказ о событиях ведется в живой, увлекательной форме, отчасти не без лукавства. И все это великолепие подчинено дару Тьеполо-колориста и его замечательному мастерству рассказчика: и ликование нежных, сверкающих красок, по сей день сохраняющих свежесть и красоту, несмотря на причиненные фрескам повреждения, и выбранный художником для данного случая ритм повествования, активный и насыщенный.
Другая информация:
Живопись «с чистого листа»
У Жозефины давно сложился свой узнаваемый стиль живописи. Пишет она яркими акриловыми красками, предпочитая различные оттенки сиреневых, синих, зеленых и желтых цветов. Практически не использует чистый красный цвет и принципиально не пише ...
Творческие объединения художников XIX-XX веков
В масштабе деятельности целой группировки, но в более камерном, сравнительно с творчеством Врубеля, варианте в каждом отдельном случае, эстетическая платформа того нового искусства, о котором писал Белый, была реализована художниками &quo ...
Теоретические основы творчества Айвазовского
В основе творческого метода Айвазовского лежало романтическое восприятие мира. И это особенно характерно для его живописи 40-60-х годов. Художник всегда стремился и в жизни, и в явлениях природы выделять не типическое, а исключительное, н ...
Меню сайта